— Мы этим занимаемся, м’лорд.
Грегор и правда вернулся примерно через такой промежуток времени, какой нужно, чтобы отлить. Он взгромоздился обратно на свой табурет, не обращая внимания на Круг Ораторов, но кинул на Майлза странный досадливый и несколько смешливый взгляд. Майлз выпрямился и уставился на него. Но Грегор больше никаких подсказок не дал. Он снова стал невозмутим, а это могло означать что угодно: от зубодробительной скуки до тотального бешенства.
Майлз не собирался доставлять удовольствие противникам видеть, как он глодает ногти. Скоро у консерваторов иссякнут ораторы, если только не прибудет кто-нибудь еще из их команды. Майлз еще раз пересчитал головы, точнее, пустые места. Для столь важного голосования количество отсутствующих было велико. Отсутствовали Фортугаров со своим депутатом, как и обещала леди Элис. Также отсутствовали, что слабо поддавалось объяснению, Форхалас, Форпатрил, Форвользе и Формюир. Поскольку трое из них, а возможно, и все четверо — убежденные консерваторы и намеревались соответственно голосовать, то потеря невелика. Майлз снова принялся рисовать на полях ножи, сабли, гранаты и все такое и ждал.
— …сто восемьдесят девять, сто девяносто, сто девяносто один, — с огромным удовольствием считал Энрике.
Карин оторвалась от работы за лабораторным коммом и развернулась, чтобы посмотреть на эскобарского ученого. Тот с помощью Марсии заканчивал инвентаризацию отловленных форкосигановских жучков-маслячков, одновременно пересаживая их в свежевычищенный поддон из нержавеющей стали.
— Не хватает всего лишь девяти, — радостно сообщил Энрике. — Убыток меньше пяти процентов. Вполне допустимые потери при данных обстоятельствах, по-моему. Пока у меня есть ты, моя дорогая.
Он потянулся к Марсии и достал стоявшую позади нее банку, в которой находилась королева форкосигановских жучков-маслячков, принесенная лишь прошлой ночью младшей дочкой оруженосца Янковского. Наклонив банку, он нежно вытряхнул королеву себе на ладонь. За время отсутствия жучиха подросла на добрых два Сантиметра, согласно замерам Энрике, и теперь занимала всю ладонь и даже свешивалась. Он поднес ее к лицу, ласково причмокивая и поглаживая кончиками пальцев жесткие надкрылья. Тварюшка крепко вцепилась коготками в его палец и шипела в ответ.
— Такой звук они издают, когда счастливы, — проинформировал Энрике Марсию в ответ на ее скептический взгляд.
— А!
— Хочешь ее погладить? — протянул он ей гигантского жука.
— Ну… почему бы и нет? Марсия повторила операцию, за что была вознаграждена очередным шипением. Жучиха выгнула спинку. Марсия криво улыбнулась.
Карин подумала про себя, что всякий мужчина, чье представление о хорошо проведенном времени сводится к тому, чтобы кормить, ласкать и ухаживать за существом, по преимуществу отвечавшим на его заботу злобным шипением, отлично подходит Марсии. Энрике, еще немного поворковав над королевой, пустил ее в поддон, чтобы там о ней позаботились, накормили и почистили ее рабочие отпрыски.
Карин кисло вздохнула и вернулась к расшифровке каракулей Марка, представляющих собой анализ себестоимости и продажной цены пяти основных пищевых продуктов, предлагаемых их предприятием. Придумать им всем название — та еще история. Идеи Марка прямолинейны как полено, Майлза спрашивать бесполезно, поскольку все его предложения главным образом типа «блевотная ваниль» или «тараканья отрыжка».
Нынче утром в особняке Форкосиганов царила тишина! Все оруженосцы, которых не забрал с собой Майлз, отправились с вице-королем и вице-королевой на какой-то официальный завтрак в честь будущей императрицы. Большей части прислуги на утро дали выходной. Марк ухватился за возможность — и матушку Кости как постоянного консультанта по усовершенствованию продукции — и отправился посмотреть на работу небольшого упаковочного предприятия. Ципис нашел точно такое же предприятие, перебиравшееся в другое место побольше, в Хассадаре, и обратил внимание Марка на оставляемое ими оборудование как на возможное месторасположение головного предприятия по производству продукции из жучьего маслица.
Утренний вклад Карин в работу был небольшим. Вчера вечером она в первый раз ночевала в особняке Форкосиганов. К ее тайной радости, к ней с Марком отнеслись не как к детям или преступникам либо идиотам, а с тем же уважением, как к любой взрослой паре. Они заперли за собой дверь комнаты Марка, а что происходило за ней, не касалось никого, кроме их двоих. Утром Марк отчалил по своим делам, насвистывая — и безбожно фальшивя, поскольку явно разделял полное отсутствие музыкальных способностей своего брата-породителя. Карин мурлыкала себе под нос куда более мелодично.
Она обернулась на нерешительный стук в дверной косяк лаборатории. В дверях стола одна из горничных, чем-то явно озабоченная. Как правило, прислуга особняка Форкосиганов избегала появляться в коридоре, где находилась лаборатория. Некоторые боялись жучков-маслячков. Но большинство опасалось обрушить себе на голову однолитровые контейнеры с жучьим маслицем, штабеля которых теперь возвышались чуть ли не до потолка вдоль стен коридора. И все быстро усвоили, что всякого, кто рискнет появиться в этом коридоре, тут же утащат попробовать очередной образец продукции из жучьего маслица. Эта последняя угроза обеспечила лаборатории тишину и спокойствие. Стоявшая в дверях юная леди, насколько помнила Карин, разделяла все эти три предубеждения.
— Мисс Куделка, мисс Куделка… доктор Боргос, к вам посетители.
Шагнув в сторону, горничная впустила в лабораторию двоих мужчин. Один был тощим, второй… здоровенным. На обоих были помятые костюмы в эскобарском стиле, как опознала Карин по опыту общения с Энрике. Тощий моложавый мужчина средних лет — или старообразный молодой человек, трудно сказать, — держал папку бумаг. Здоровенный просто молча возвышался.
Тощий шагнул вперед и обратился к Энрике:
— Это вы — доктор Энрике Боргос?
Энрике обернулся на эскобарский акцент, дыхание родного дома, по которому наверняка соскучился за время долгого одинокого пребывания среди барраярцев.
— Да?
Тощий радостно всплеснул руками:
— Наконец-то!
Энрике с застенчивой радостью улыбнулся.
— О, вы слышали о моей работе? Вы, часом… не инвесторы?
— Вряд ли, — ехидно ухмыльнулся тощий. — Я — судебный пристав Оскар Густиоз, а это — мой помощник, сержант Муно. Доктор Боргос, — официально положил Густиоз руку на плечо Энрике, — вы арестованы по приказу Всепланетных Кортесов Эскобара за мошенничество, хищение в особо крупных размерах, неявку в суд и подделку почтовых бондов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
